В субботу в Маскате, столице Омана, Иран и США впервые с 2022 года возобновят переговоры по ядерной программе исламской республики, которая к настоящему времени получила технические возможности для обогащения урана свыше 60% и накопила запасы радиоактивных материалов для создания нескольких ядерных зарядов.
Контекст переговоров
Вашингтон стремится не допустить появление у Ирана ядерного арсенала: в марте 2025 года Трамп направил аятолле Хаменеи ультиматум, требуя свернуть ядерную программу под угрозой "беспрецедентных бомбардировок" в случае отказа, и дал 2 месяца на размышление.
Хотя силовой сценарий, к которому активно подталкивает премьер-министр Израиля Нетаньяху, прорабатывается новой администрацией, Трамп хотел бы достичь дипломатической победы — это позволило бы посрамить Байдена, которого обвиняли в нерешительности на Ближнем Востоке, и оттенить пока не давшие реальных результатов переговоры по украинскому кризису.
С другой стороны, президент Пезешкиан, пришедший к власти на обещаниях договориться с США, сейчас имеет куда меньшее пространство для уступок — как из-за жесткой позиции Трампа, так и из-за недавно понесенных поражений в Сирии и Ливане: если дать США слишком много, неминуемо последует раскол элит и жесткая реакция консерваторов и принципалистов.
Позиции сторон
Ожидается, что Трамп выдвинет гораздо более жесткие требования, чем условия СВПД:
🔹ликвидации всех объектов по обогащению урана;
🔹уничтожение или передача третьей (желательно про-американской) стороне всех запасов радиоактивных материалов;
🔹постоянно действующий запрет на разработку технологий обогащения урана;
🔹отказ (или радикальное ограничение) от проектов в области ракетостроения;
🔹прекращение поддержки прокси в регионе — хуситов в Йемене, "Хезболлы" в Ливане, ХАМАС и Палестинский исламский джихад в Палестине, шиитских ополчений в Сирии и Ираке.
Для Тегерана ядерная программа — экзистенциальный вопрос. Рассматривая ее как щит от ударов Израиля и давления Запада, власти Иране считают "ливийский сценарий" — полная денуклеаризация в обмен на нормализацию отношений — стратегической ловушкой и готовы лишь к частичным ограничениям. При этом Иран неоднократно озвучивал свои требования к США:
🔸отмена всех санкций в нефтяной, банковской и торговой сферах;
🔸признание права Ирана на обогащение урана в рамках ДНЯО;
🔸сохранение существующей ядерной инфраструктуры;
🔸четкие гарантии неповторения одностороннего выхода США из соглашения.
Расклад сил
Трамп имеет серьезные рычаги давления на Иран: помимо развертывания в регионе 2 авианосных групп, США с помощью санкций обвалили курс риала, сократили экспорт нефти и парализовали финсектор Ирана. Вследствие этого Тегеран последние годы сталкивается с ростом недовольства, что вынуждает его все чаще искать компромиссы и жертвовать интересами во вне ради внутренней стабильности.
Однако Иран также имеет пару козырей в рукаве: помимо возможности быстрого создания ядерной бомбы, прокси позволяют Тегерану оказывать давление на США и их региональных союзников — Израиль и монархии Залива. Также Иран способен заблокировать 2 ключевые торговые артерии — Ормузский и Баб-эль-Мандебский проливы, через которые проходят почти 20% всей мировой морской торговли. Кроме того, Тегеран опирается на дипломатическую поддержку России и Китая, чьи стратегические интересы в данном вопросе совпадают с интересами Ирана.
Фактор времени
Ключевая развилка — июль 2025 года: в течение этого времени ЕС может инициировать санкции ООН против Ирана, предусмотренные Резолюцией СБ ООН №2231, однако действие данного механизма истекает в октябре 2025 года. Тегеран уже пригрозил выходом из ДНЯО в случае повторного введения международных санкций, что приведет лишь к новому витку эскалации.
В таком преломлении итоги переговоров не только определят траекторию американо-иранских отношений и баланс сил на Ближнем Востоке, но и перспективы сохранения глобальной системы нераспространения ядерного оружия.
